«По ночам мы вздрагивали от громких гулов и лая собак»

Некоторые свидетели событий военных лет предпочитают о том времени не говорить. Эти воспоминания причиняют много боли и мучают. Ирина Викентьевна Миронович (девичья фамилия – Ермантович), наоборот, делится пережитым обстоятельно и подробно, боясь что-то упустить. Она буквально с порога начинает рассказ: «Я все знаю, все помню, все расскажу...»

В 1941 девочке было всего 5 лет. Слово «война» Ирочка впервые услышала в июне 1941. Тогда – вся семья выбежала на улицу, едва заслышав гул самолетов и звуки бомбежки. «Жора, это война!» – прокричала мама зятю. «Не беспокойтесь, мамаша, это учения», – ответил он. Но вскоре пылало уже полгорода, и всем стало ясно, что беда пришла надолго и всерьез.

Из разговора с Ириной Викентьевной узнаю некоторые любопытные факты из жизни оккупированной Лиды. В районе современного лицея находился спецлагерь – огражденная и охраняемая территория. Туда были поселены приезжие из Ленинградской области, жили семьями. Для каких целей лагерь был создан, так и осталось неизвестным. Но местные поговаривали, что здесь планировали проводить какие-то опыты. По рассказам Ирины Викентьевны, людей содержали в неплохих условиях. «Однажды мы, четверо ребятишек, решили посмотреть на этот лагерь. Подошли поближе. Тогда плотно сложенный немец в очках ударил палкой по нашим ногам, и все мы попадали на землю. Больше туда не ходили, потому что было страшно», – вспоминает женщина.

Однажды Ира видела, как на рынке устроили облаву. Фашисты искали партизан. «В этот день поймали одного мужчину. Он кричал и доказывал, что невиновен. Но его никто не слушал. Задержанного повесили на перекладине колокольни возле собора. На груди была прикреплена табличка с надписью «Партизан», – рассказывает Ирина Викентьевна. 

Детские впечатления тех лет во многом связаны с бытом. Так, за три года Ирина Викентьевна стала хорошо понимать немецкий. 

Навсегда запомнились запах и вкус вареной картошки. «Ее, горячую, в чугунке, мама ставила на стол, и это был обед для всей семьи. Скажем так, удачный обед. В самые худшие дни приходилось готовить из овощных очистков. Мама протирала их и делала что-то вроде драников. Так что картофеля я съела на всю жизнь вперед», – говорит собеседница. 

Говорить о войне и не забывать те годы у Ирины Викентьевны есть своя личная причина. В ее семье случилась трагедия: была арестована и расстреляна старшая сестра. «Мама, прожив долгую жизнь и подняв на ноги нас троих, до конца своих дней плакала по Сабине. Нельзя забыть такое, – с горечью вздыхает женщина. – Помнится, мама с наступлением темноты окна затягивала плотной тканью, чтобы не было видно света. По ночам мы боялись громких звуков, голосов, но страшнее всего был лай собак. Большинство расправ и арестов начиналось с этого». 

Именно такой тревожный звук послышался у дома Ермантовичей на улице Малодворцовой (нынешняя Гагарина) зимней ночью 1943 года. На рассвете сестра Ирины, Сабина, которая была участницей лидского подполья, вместе с другими подпольщиками должна была переправить группу молодых людей в партизанский отряд «Искра». Заранее снарядили телегу, заготовили кое-что из продуктов, медикаменты. Но нашелся предатель, и в городе начались аресты. Кстати, после той ночной облавы в доме не осталось личных вещей сестры. Все изъяли во время обыска. 

По рассказам взрослых Ира знала, что Сабина находится в тюрьме в Северном городке. Тюрьма располагалась в здании под часами. «Позже с ней в камере сидели и другие подпольщики: Мотя Наказных, Надя Климко. Их всех расстреляли за 5 дней до освобождения города. Один из арестованных, доктор Кальф, которому удалось бежать, говорил, что Сабину арест психически надломил. Она то смеялась, то плакала и полностью поседела», – продолжает рассказ женщина. 

В августе 1944, после освобождения Беларуси Красной Армией, решено было расследовать обстоятельства казни и перезахоронить останки. Общую могилу лидских подпольщиков вскрыли. Ира Ермантович тоже присутствовала при этом. Удивительно, но больше всего ей врезалось в память не то, что в яме лежали мертвые люди, а то, что их тела были обнаженными и совершенно без волос. Как выяснилось, подпольщики шли на смерть спокойно и без сопротивления. Они лежали в траншее ровными рядами. Очевидно, что туда люди спускались самостоятельно и ложились лицом вниз. Каждый из них был убит единичным выстрелом в затылок. В колодец, находящийся рядом, была сброшена одежда, в нем удалось отыскать пальто Сабины. После того как нашли сестру и мама ее опознала, в семье решили не перезахоранивать останки. «Погибла вместе с этими людьми – пусть вместе с ними здесь и лежит», – сказала мать. И так решили многие.

После рассказа моей собеседницы становится не по себе. Воображение рисует страшные картины. Такое не всякий взрослый перенесет, а Ирина Викентьевна в то время была маленькой девчушкой. Но тем важнее говорить с очевидцами событий. Внимательно слушать, запоминать и рассказывать другим. А все для того, чтобы нынешнее молодое поколение в полной мере ценило свое мирное детство.