Житель Лиды рассказал о том, как принимал участие в строительстве Берлинской стены (фото)

После окончания Второй мировой войны, в 1945-1949 годах, Германия представляла собой территорию с разрушенной экономикой и не имеющую собственной администрации. Период неопределенности завершился в 1949 году, когда были образованы два немецких государства: ФРГ (западная часть – на территории американской, британской и французской зон влияния) и ГДР (восточная часть – на территории советской зоны влияния). Столицей ФРГ стал Бонн, а столицей ГДР – Берлин (хотя фактически это была лишь часть города – Восточный Берлин). Дело в том, что столица довоенной Германии, хоть и оказалась после войны на территории влияния СССР, была поделена на четыре сектора. Британский, французский и американский секторы являлись составными частями Западного Берлина, советский представлял собой Восточный. 

Западный Берлин имел статус особого государственного образования, в то же время имел тесные связи с ФРГ. Сначала берлинцы могли сравнительно свободно передвигаться из одного сектора в другой. Но в период холодной войны правительством ГДР было принято решение о возведении Берлинской стены, более основательно разделившей западную и восточную части Берлина.

Возведение Берлинской стены началось в августе 1961 года по решению правящих партий стран Варшавского договора. Ее строительство и совершенствование продолжалось с 1962 по 1975 год. В этом процессе в первой половине 60-х довелось принимать участие и одному из лидчан – Владимиру Семеновичу Коноплеву. Недавно он пришел в редакцию «Лідскай газеты» со снимками той поры и рассказал, как это было.

– В 1963 году мне было 26 лет, – начал рассказ Владимир Семенович. – У меня была семья (жена, ребенок), я работал водителем такси в автопарке и учился на вечернем отделении Лидского техникума на автомеханика. Состоял в партии. Перед окончанием техникума (я уже был водителем І класса) меня вызвали в военкомат, где предложили на два года поехать работать в ГДР. Семью брать с собой было нельзя. Но я не отказался от предложения. Во-первых, холодная война была в разгаре, и я, как коммунист и военнообязанный, не мог отказаться. А во-вторых, я считал это предложение честью. Да и кто бы в то время отказался от возможности (очень редкой для советских людей) посмотреть Европу?

Недели через две после вызова в военкомат я попрощался с родными и выехал в Гродно. Там присоединился к группе таких, как я. Нас было человек 10-15 со всей области. Но из Лиды – я один. Из Гродно наша группа самостоятельно поездом добралась до Бреста, а там нам дали сопровождающего до Франкфурта-на-Майне. Во Франкфурте-на-Майне был сборный пункт, куда прибывали такие же вольнонаемные, как мы, со всего СССР. Туда же приезжали работодатели (представители воинских частей), которые набирали себе нужных специалистов. Нас, человек 10-12 (это были специалисты из всех уголков Союза), забрал представитель советской воинской авиационной части, находившейся примерно в 50 километрах на юг от Берлина, в городке Ютербог. Чуть позже я узнал, что Ютербогский гарнизон – один из крупнейших в ГДР. 

Вначале, по приезде, мне предстояло сдать экзамен на подтверждение знаний по правилам дорожного движения в этой стране. Экзаменатор был наш, советский. Экзамен я успешно сдал.

– А что, немецкие правила вождения в то время сильно отличались от наших? – полюбопытствовала я.

– Нет. Все почти одно и то же. Разница лишь в том, что требовались особые навыки в вождении на дорогах с интенсивным движением. Сами понимаете, в начале 60-х на белорусских дорогах транспорта было совсем мало. Немецкие трассы были во много раз оживленней.

С группой туристов у Рейхстага (в центре снимка – Берлинская стена).

– Кем вы работали?

– Водителем. В части, конечно, были водители-солдаты. Но им не разрешалось покидать территорию гарнизона. За территорию части могли выезжать только вольнонаемные, как я. За мной закрепили ЗИЛ-164 с прицепом и автобус. Контракт у меня был заключен на 2 года. В 1963-1964 годах я объездил практически всю территорию ГДР. Занимался перевозкой грузов: оборудования, боеприпасов, продовольствия и других. Причем я перево-зил эти грузы с целью обеспечения не только нашей части, но и других тоже.

– А кого вы возили на автобусе?

– В Доме офицеров части была очень сильная художественная самодеятельность. Я часто возил артистов с концертами на подшефные немецкие предприятия, в сельскохозяйственные кооперативы (типа наших колхозов). Нас тепло встречали, я даже подружился с председателем одного немецкого «колхоза». Он воевал, лишился на фронте руки.

В Берлинском зоопарке

– Он воевал против фашистов? 

– Вас это удивит, но он воевал на стороне фашистов. И там мы много встречали таких. А какой у них был выбор? Их отправляли на фронт не спрашивая. Такое было время. Но в 60-х этот председатель с нескрываемой симпатией относился к Советскому Союзу и с большим уважением – к советским людям.

– Как был обустроен быт советских вольнонаемных?

– Мы жили в общежитии. Суббота-воскресенье были выходными, и в эти дни я свободно мог выезжать куда угодно, даже в другой город. Я знал, что мое поведение контролируется и мои контакты проверяются (из этого не делалось секрета), но я и сам знал, как вести себя в моем статусе. Мы свободно контактировали с немцами, дружили с ними, бывали в гостях. Некоторые из местных жителей работали в гарнизоне – кочегарами, уборщицами. Немцы, кстати, очень хорошо к нам относились. Многие хорошо говорили на русском, наверное, они в то время массово изучали его в школах. Я же в свое время учил немецкий в школе и техникуме, но владел им не очень. Так что общение было в основном на русском. В том числе – в магазинах, общественных местах, учреждениях.

– В самом начале нашей встречи вы сказали, что принимали участие в строительстве Берлинской стены. В чем это участие заключалось?

– Я подвозил к ней стройматериалы. В 1963 году стена уже была. Ее соорудили из бетона, высота составляла 3 метра. Стена была оборудована пропускными пунктами, на которых стояли часовые. Пропускали через пункты не всех. Поэтому появилось много перебежчиков. Чтобы это остановить, было решено сделать стену более неприступной – оборудовать ее сверху, на 60 сантиметров, колючей проволокой. Таким образом, высота стены увеличивалась до 3,6 метра (и она оставалась такой до того, как ее снесли во время объединения Германии). Возле одного из участков стены я решил сфотографироваться (рассказывая об этом, Владимир Семенович положил передо мной снимок, где он сфотографирован на фоне Бранденбургских ворот и Берлинской стены. – Прим. автора).

В то время главной улицей столицы ГДР была Унтер-ден-Линден. С запада она упиралась в Парижскую площадь, к которой примыкали Бранденбургские ворота – самый знаменитый символ Берлина. После войны Бранденбургские ворота оказались на территории Западного Берлина, а Парижская площадь после возведения Берлинской стены вошла в состав пограничных сооружений и была закрыта для передвижения. Жители ГДР не могли приблизиться к Бранденбургским воротам, а видели их лишь издали. Этот снимок сделан на Парижской площади в 1963 году. Я – в центре. На заднем плане – Бранденбургские ворота; слева – немецкий часовой (в том месте как раз был оборудован пропускной пункт); за часовым – нейтральная полоса. В правой части снимка, за деревьями, видна Берлинская стена. 

– А почему это место – можно сказать, «сердце» довоенного Берлина – выглядело так необустроенно?

– Действительно, благоустройства особого там не было. Но не только там. Настоящим украшением Восточного Берлина тогда была его главная улица – Ундер-ден-Линден (буквальный перевод: «улица под липами»). К ней примыкала сравнительно благоустроенная территория. Но стоило немного пройти от Ундер-ден-Линден в одну или другую сторону, там встречали разбитые кварталы, еще не разобранные после войны руины – дома без окон, без крыш. В 1945-м Берлин был полностью разрушен, и к 1963 году его восточная (советская) часть была восстановлена лишь частично. 

– Вы говорили, что объездили всю ГДР. Чем еще, кроме Ундер-ден-Линден, Бранденбургских ворот, поразила она вас, жителя провинциального белорусского городка, в те далекие 60-е?

– Как водителю мне часто приходилось ездить по одной из самых оживленных дорог ГДР – Берлин-Лейпциг-Эрфурт. За Эрфуртом была Западная Германия. Данная автодорога была единственным разрешенным коридором, по которому транспорт из ФРГ мог попасть в Западный Берлин, находящийся в центре ГДР. Это был настоящий автобан, с очень интенсивным движением. Он был построен еще до войны. На нем можно было видеть самые разные машины под любыми флагами. До этой командировки таких автобанов мне видеть не приходилось.

В аллее Берлинского зоопарка попугаи сидели на ветках прямо над головой

Запомнился Трептов-парк со знаменитым памятником советскому солдату со спасенной девочкой на руке, а также памятник жертвам фашизма в Берлине, возле которого немецкие солдаты круглосуточно несли караул. Меня все это очень волновало, так как мой отец погиб на той войне. Мне очень нравилось бывать в известном районе столицы – Тиргартене. Там расположен огромный, очень красивый парк – один из крупнейших в мире. Там же расположен знаменитый Берлинский зоопарк. Меня поразили белые медведи, которым было очень жарко. Запомнились попугаи, огромные, как утки. Гуляешь по аллее, а они сидят на ветках прямо над головой. А больше всего запомнился павильон «Африка» с влажным и жарким микроклиматом, соответствующей растительностью и оглушительно кричащими птицами – как в настоящих джунглях.

– Как сложилась ваша жизнь по окончании контракта?

– Я мог его продлить, но не захотел: соскучился по родине, по семье. Вернувшись в Лиду, я еще год проработал таксистом, потом – 13 лет в ГАИ. В дальнейшем закончил заочно сельхозинститут и работал в колхозе «Заря» заведующим мастерской, главным инженером. А о том, что был в ГДР, осталась запись в трудовой книжке.

– Не тянет побывать там снова?

– Тянет. Хотя, я понимаю, там сейчас другая атмосфера. С Советским Союзом в 60-х считались и по-настоящему уважали. И я очень этим гордился. А сейчас и Берлинской стены уже нет. Настала другая эпоха…